Во-вторых, на Америку упали семьдесят советских ракет общей мощностью в двести с лишним мегатонн и ввергли миллионы американцев в состояние шока. Страна, никогда не знавшая бомбёжек своей территории, вдруг испытала на себе, что это такое. Горели города, над континентом расползались зловещие облака, сеющие радиоактивную пыль, многие элементы военной инфраструктуры США (включая систему ПВО) были уничтожены или выведены из строя. Отказывала связь, а полупроводниковые компьютеры превращались в бесполезные груды железа и пластика под воздействием электромагнитных импульсов. Чем сложней система, тем она менее надёжна и более уязвима, и «человеческий фактор» никто не отменял.
В-третьих, были приняты все возможные меры для обеспечения поддержки атаки. Ракетоносные «Ту-16К» Северного флота отстрелялись по Гренландии и островам моря Лабрадор, плавя атомными вспышками вечные льды и сокрушая купола станций дальнего обнаружения, а их коллеги с Дальнего Востока, взлетевшие с аэродромов Камчатки и Чукотки, нанесли удар по Аляске и северной части Канады. Кроме того, около тридцати дальневосточных «бизонов» атаковали Сиэтл – атака носила отвлекающий характер, и то, что в результате её город был разрушен взрывом трёхмегатонной РСД-37, стало чем-то вроде перевыполнения плана.
И при всём при этом потери атакующей волны закладывались в девяносто-девяносто пять процентов (при условии, что хотя бы часть сбитых самолётов успеет выпустить ракеты или сбросить бомбы). Главный маршал авиации СССР был реалистом и не страдал манией шапокзакидательства.
Потрепанная американская система ПВО среагировала вяло, а «медведи» и «бизоны» действовали тактически грамотно. С шестисот километров, опередив взлетевшие навстречу дальнобойные «бомарки», ракетоносцы «Ту-95К» выпустили около сорока ракет «Х-20», проламывая защитный рубеж вдоль американо-канадской границы и расчищая дорогу боевым машинам, вооружённым свободнопадающими бомбами. Часть выпущенных «комет» была сбита американскими зенитными комплексами, но остальные достигли целей: по всей северо-восточной части США от Великих озёр до побережья вспухли клубящиеся ядерные грибы – на самые населённые и промышленно развитые районы Америки обрушилось сто мегатонн атомной смерти.
«Тройки» и «девяносто пятые» шли сквозь огонь. Их атаковали сотни истребителей-перехватчиков, ЗРК торопливо выплёвывали в небо сотни зенитных ракет, и вспыхивали меж облаков рукотворные солнца от разрывов атомных боеголовок управляемых ракет «Джинн». Советские самолёты падали один за другим, но упорно шли вперёд, огрызаясь из бортовых двадцатитрёхмиллиметровых автоматических пушек, и не спешили сбросить свои увесистые трёхмегатонки на Канаду – у бомбардировщиков была другая задача.
Полковник Вересаев мог оценить степень противодействия противника. Если бы ПВО США встретило атаку во всём своём первозданном великолепии, ни один бомбардировщик не прорвался бы дальше Великих озёр – это было ясно. Но сейчас, когда это ПВО изрядно покорёжена ядерными ударами РСД с Кубы и МБР, когда сбои в системе управления и связи не дают противнику возможности чётко и безошибочно наводить группы истребителей на атакующих «медведей», шанс прорваться есть – небольшой, но есть. И полковник Вересаев не торопился выпустить свою ракету: он хотел подойти к намеченной цели хотя бы на пятьсот километров.
На территорию США прорвалось немногим более тридцати самолётов – четверть атакующей волны. В какой-то степени помогло и то, что отстрелявшиеся ракетоносцы не легли сразу на обратный курс, а летели вместе с бомбардировщиками, увеличивая число отметок на экранах американских радаров и сбивая с толку операторов: радиолокатор не определяет, есть ли на борту цели ядерный заряд или нет. И новые взрывы «РДС-тридцать седьмых» сотрясли землю, опустошая сотни и тысячи квадратных километров – после налёта «медведей» всю северо-восточную часть США американцы назовут «Чёрным Пятном».
Полковник Вересаев добился своего: он уложил свою ракету именно туда, куда хотел: на Вашингтон. Американская столица была уже основательно причёсана ударной волной от взрыва баллистической ракеты, упавшей на правом берегу Потомака, а вересаевская «Х-20» доделала дело, накрыв центр города. И Белый Дом, сто пятьдесят лет назад сожжённый британскими солдатами, превратился в груду оплавленного щебня.
– Вот теперь можно и домой, – проговорил второй пилот. – Только, боюсь, не дотянем – далековато, а у нас крайний правый двигатель работает через пень-колоду. Зацепило, бля…
– Ну что ж, – усмехнулся Вересаев. – Если нельзя назад, полетим вперёд.
– Куда, командир? – недоумённо спросил Киреев.
– А на Кубу, – невозмутимо пояснил полковник. – Она ещё наша, мне так кажется. Не прыгать же с парашютами в океан, а там, – он посмотрел на землю, окутанную клубами дыма и пыли, – нас встретят с такой любовью да лаской, что полетят клочки по закоулочкам.
Москва, ночь с 27 на 28 октября 1962 год
Вентиляция работала исправно, но надсадно выла – звук этот походил на заунывный погребальный плач. Хрущёву хотелось приказать выключить её к чёртовой матери, однако он понимал, что этого сделать нельзя: без притока свежего воздуха, прогоняемого через фильтры, все находящиеся в подземном правительственном противоатомном убежище очень скоро почувствовали бы себя, мягко говоря, некомфортно.