14-я эскадра американских ракетоносных АПЛ базировалась на порт Холи-Лох на западе Шотландии. В конце октября там находились две лодки – «Патрик Генри» и «Роберт Ли» (одна вернулась из похода, другая готовилась к выходу). «Авраам Линкольн» огибал Шотландию, направляясь в район боевого дежурства, а «Джордж Вашингтон» и «Теодор Рузвельт» находились уже там – в Норвежском море, откуда «Поларисы» могли долететь до северо-западной части Советского Союза. К моменту начала войны на СССР были нацелены ещё тридцать две ракеты с шестисоткилотонными боеголовками.
План «Экватор» предусматривал предварительное развёртывание ракетных субмарин для воздействия по наиболее значимым целям в Европе и Америке. Среди этих целей была и база в Холи-Лох – РСД Р-12 до неё не доставали, «четырнадцатых» было мало, а «барсукам» требовалось не меньше двух-трёх часов, чтобы добраться до Шотландии.
Атомные ракетоносцы для нанесения удара по Холи-Лох решено было не привлекать. «Горбатые киты» были объектом пристального внимания натовцев, и к тому же советские АПЛ первого поколения сильно шумели – существовала высокая вероятность, что система СОСУС легко засечёт их на Исландско-Фарерском противолодочном рубеже и противник сделает соответствующие выводы. Атомные ракетоносцы вышли в Баренцево море (в рамках проводимых учений), а в Северную Атлантику под шум винтов были направлены дизельные лодки-ракетоносцы, и две из них – «K-167» и «K-113» – 22 октября заняли позиции к северо-западу от Шотландии, в двухстах двадцати милях от Холи-Лох.
В заданном районе лодки держались скрытно, под РДП (благо погода позволяла), выдавая себя только дымной полоской выхлопа дизелей, работавших в режиме «зарядка-винт». Акустики слушали океан, и при появлении на горизонте любого судна ракетоносцы тут же погружались и терпеливо ждали, пока мирный рыбак или грузовик пройдёт мимо. И висело в тесных отсеках тяжкое неровное напряжение: подводники почти физически ощущали тяжесть трёх мегатонн, запрятанных в конические боеголовки ракет, притаившихся в рубке. Раньше никогда такого не было – лодки выходили в море без ядерного оружия, и даже на учениях на борт загружали максимум одну снаряженную ракету. И люди понимали: от мира до войны – всего один шаг.
Но когда пришёл приказ, они действовали быстро и чётко. Ракеты были заправлены горючим, обе лодки всплыли в позиционное положение, и стартовые столы первых ракет под лязг цепей приводов подъёма поползли к распахнувшимся люкам ракетных шахт, чтобы прыгнуть в небо. Четыре минуты для запуска одной ракеты – так мало в условиях мирного времени, и так много, когда в любую секунду субмарина может быть атакована очнувшимся противником. Обошлось: на обеих лодках ракеты поднялись до верхнего среза шахты – до стартовой позиции, – повернулись, выставляясь по азимуту; стойки-захваты, удерживавшие ракеты, разошлись, и почти одновременно оба ракетоносца метнули первые подарки, с рёвом понёсшиеся к берегам ничего ещё не подозревавшей страны.
Ракетоносцам никто не помешал – даже не верилось, что это война: всамделишная, ядерная. Шесть мегатонн (даже с учетом рассеяния ракет) – это многовато для одной-единственной базы, которой за глаза хватит и одного попадания мегатонным калибром. И командиры обеих лодок сменили целеуказания своим последним ракетам: «сто шестьдесят седьмая» выпустила третью Р-13 по авиабазе НАТО Макрайханиш, расположенной недалеко от Холи-Лох, а «сто тринадцатая» – по Глазго. Командир «К-113» знал, что Глазго – город с миллионным населением, но ещё он знал, что это один из двух крупнейших промышленных центров Шотландии. На его плечах были погоны – он был военным, и он, ко всему прочему, знал, что сейчас где-то кто-то уже нацеливает и запускает ракеты по советским городам.
Холи-Лох превратился в пылающий ад, где не выживает никто. Ударные волны трёх ядерных взрывов (одна Р-13 не долетела до цели и бесславно и тихо упала в океан) крошили скалы и превращали в мятый металлолом корабли, стоявшие у пирсов. Оба американских «президента» не сгорели – их буквально вмяло в воду и расплющило о каменистое дно. Тридцати двум «Поларисам» уже не суждено было взлететь.
В Макрайханише сгорели на взлётной полосе и были сметены несколько десятков боевых самолётов НАТО (в основном американских), ангары и прочие строения базы были разрушены до основания – авиабаза пришла в полную негодность.
А что было в Глазго – об этом лучше не говорить…
Норвежец Олаф Нильсен, суровый потомок викингов, был моряков по рождению, по сути своей, по призванию и предназначению – казалось, что в жилах его не кровь, а солёная вода океанов. Берег он рассматривал как место временного пребывания, где можно выпить, побуянить и задрать юбку какой-нибудь смазливой бабёнке, а настоящая жизнь – она там, в море. Нильсен плавал во всех широтах, ходил в Африку, Индокитай и Австралию, бил китов в Антарктике, а во время войны не раз пересекал Атлантику, каждую минуту ожидая взрыва торпеды, выпущенной подкравшейся немецкой субмариной. Он постарел, но не выглядел дряхлым: море просолило его и высушило, как вяленую рыбу, которую можно хранить очень долго. И Нильсен порою искренне полагал, что будет жить, пока океаны катят свои волны, пока свистит над ними ветер странствий, а он, Олаф Нильсен, качается на этих волнах и вдыхает пьянящий морской воздух.