Конец света на «бис» - Страница 28

Но «эски» и не собирались играть с «вашингтонами» в догонялки. Лодки, занявшие заданные позиции (зная дальность «Поларисов», примерный район их возможных запусков можно было вычислить с помощью карты и обыкновенного циркуля) и двигавшиеся под водой на малых ходах, образовали нечто вроде сети активных «мин» с большим радиусом реагирования. Норвежское море – оно, конечно, немаленькое, и сорок лодок для него – это не так много, однако волею судеб в роковой день «Д» и час «Ч» курсы атомохода «Джордж Вашингтон» и советской средней подводной лодки «С-195» в этом море пересеклись.

****

– Шум винтов справа! Пеленг двадцать девять! Приближается! – отрывисто доложил акустик. – Дистанция…

Командир «С-195», капитан третьего ранга Афанасьев, стиснул рукоятки перископа. В голове ещё стучало монотонное «Началось… Началось… Началось…», рожденное приказом, полученным по радио десять минут назад, но оно уже затихало, оттесняемое явственным предчувствием близкого боя: настоящего, не учебного.

– Пеленг двадцать два! Скорость цели шестнадцать узлов! Глубина погружения…

Акустик у Афанасьева был хорош, но даже самый хороший акустик всё-таки не бог. По шумам винтов можно определить пеленг, по изменению пеленга – примерную скорость цели, а вот что касается дистанции и глубины… Тут нужен гидролокатор, которого на «С-195» нет, а если бы и был, то включать его не следовало: противник тут же засечёт посылки, и поминай как звали. Остаётся уповать на чутьё – а что делать?

В том, что напересечку курса «эски» движется противник, капитан третьего ранга не сомневался. Шум цели был уверенный, рокочущий – такие звуки рождают турбозубчатые агрегаты, передающие бешеное вращение турбин на медлительные гребные валы. Хлипкая рыболовная посудина, которую Афанасьев увидел в перископ полчаса назад, издавала совсем другие шумы: её древняя машина ритмично вздыхала, словно жалуясь на судьбу. Наперерез «сто девяносто пятой» шла атомная лодка, а советских атомоходов в Норвежском море нет. Значит…

– Пеленг девятнадцать! Цель снизила скорость до десяти узлов! Курс прежний!

«Снизил скорость, – подумал капитан третьего ранга. – Значит – значит, он готовится к пуску ракет! И глубина его при этом будет метров тридцать, не больше… А дистанция – дистанция кабельтов пятнадцать, если судить по отчётливости шумов».

Автомат торпедной стрельбы исправно выдал элементы торпедного треугольника.

– Первый и второй аппараты – товсь!

– Есть!

Минуты утекали в вечность.

– Первый и второй аппараты к стрельбе изготовлены!

Командир «С-195» на секунду поднял перископ – так, на всякий случай, – и…

Выскочившую из воды ракету Афанасьев ни на секунду не принял за бешеного кита или какого другого свихнувшегося обитателя моря. Он сразу же понял, что это «Поларис», и знал, куда этот «Поларис» полетел. А сознание его автоматически отметило расстояние до бурлящего гейзера воды, огня и пара – двенадцать кабельтовых.

– Первый, второй – пли!

Пара СЭТ-53 выскочила из аппаратов и помчалась вперёд параллельными курсами, обнюхивая толщу воды «лепестками» головок самонаведения. Они захватили цель, когда пошла третья ракета, а четвёртую «Джордж Вашингтон» выпустить уже не успел.

…«Теодору Рузвельту» никто не помешал – он беспрепятственно отстрелял все свои шестнадцать ракет. Его «Поларисы» унеслись к балтийскому побережью – на Калининград и Балтийск, на Ригу и Таллин, на Палдиски и Лиепаю, на Выборг, Кронштадт и Ленинград.

Сорок две сторожевые подводные лодки на всё Норвежское море – это маловато…

****

На Потсдамской конференции при разделе трофейных флотов Италии и Германии адмирал Гордей Левченко вытянул из фуражки, любезно предоставленной британским вице-адмиралом Майлсом, счастливый жребий: наряду с эсминцами, сторожевыми кораблями и подводными лодками Советскому Союзу достался новый итальянский линкор «Витторио Венето» – современный корабль, спущенный на воду в 1937 году. Сталин был очень доволен таким оборотом дела, однако на предложение назвать корабль его именем ответил отказом. «Я подожду, пока на наших судоверфях будет построен наш, советский корабль» – пояснил вождь. И «Витторио Венето» вошёл в состав Черноморского флота под именем «Победа».

Таких мощных боевых единиц ещё не было ни в русском, ни в советском флоте – сорок пять тысяч тонн водоизмещения, тридцать узлов скорости хода, многослойная броня общей толщиной четыреста миллиметров, девять пятнадцатидюймовых орудий главного калибра с дальнобойностью более сорока километров. По своим характеристикам «Победа» не уступала британским и французским линкорам и в течение десяти лет являлась символом военно-морской мощи СССР: на Севастопольском рейде во время парадов линкор неизменно притягивал восхищённые взгляды тысяч людей.

Шло время, уходила эпоха линкоров, но даже Хрущёв, безжалостно отправлявший в отстой и на слом артиллерийские крейсера и эсминцы, так и не приказал разрезать на металл «последнего динозавра» (несмотря даже на то, что его обслуживание обходилось в немалую копеечку). Более того, «Победу» модернизировали в соответствии с требованиями стратегии ядерного века.

В пятидесятые годы американцы, уменьшая размеры своих атомных зарядов, сумели упаковать их в снаряды артиллерийских орудий и создали тактическое ядерное оружие «поля боя». В советских войсках эту нишу заняли тактические ракеты – габариты атомных зарядов, созданных советскими учёными, были великоваты для сухопутных артиллерийских систем. А вот пятнадцатидюймовые орудия бывшего «Витторио Венето» подошли, и в пятьдесят восьмом «Победа» получила на вооружение атомные снаряды главного калибра мощностью двадцать килотонн. И в плане «Экватор» советскому линкору отводилась особая роль.