Конец света на «бис» - Страница 82

События развивались стремительно. Пока британские корабли выдвигались к берегам Норвегии, советские десантники захватили Буде, Нарвик и Харстад, а танки и мотострелки, наступая из района Петсамо, овладели Вадсё, Гамвиком, Альтой и Хаммерфестом. Потомки викингов сопротивлялись вяло: термоядерный пожар, бушевавший в Европе, произвёл на них сильное впечатление. Нейтральные шведы скромно потупили взоры, словно не замечая русских моторизованных колонн, пересекавших северную часть Швеции по направлению к норвежской границе – «нейтралы» хорошо знали, что творится в Европе, и отнюдь не горели желанием превращать свою чистенькую и ухоженную страну, сто пятьдесят лет не знавшую войн, в атомный полигон.

В результате выход Ройял Нэви к берегам Норвегии оказался бессмысленным: он уже ничего не менял. Английская авиация потопила несколько советских эсминцев и сторожевых кораблей, британцы потеряли четыре эскадренных миноносца от атак русских подводных лодок. А в первых числах ноября, когда боевые действия в континентальной Европе уже начали затухать – костёр войны сожрал весь брошенный в него хворост, – в Норвежском море произошли ещё два боевых столкновения, представлявших интерес для военно-морских теоретиков.

Ночью в районе Харстада британские крейсера «Лайон» и «Тайгер» вошли в контакт – сначала в радиолокационный, а затем и в огневой, – с двумя советскими крейсерами типа «68-бис», осуществлявших огневую поддержку десанта. Казалось бы, на стороне советских крейсеров подавляющее преимущество в огневой мощи – двадцать четыре шестидюймовых орудия против восьми, – но английские автоматические орудия с водяным охлаждением стволов имели очень высокую скорострельность: восемнадцать выстрелов в минуту, что явилось неприятной неожиданностью для Касатонова. «Бьёт как из пулемёта» – проворчал командующий Северным флотом, наблюдая, как у борта «Мурманска» взмётываются один за другим пенные столбы разрывов. По огневой производительности «кошки» не уступали «свердловым», и всё-таки советские крейсера взяли верх: они были в полтора раза крупнее британцев и обладали лучшей живучестью и располагали втрое большим запасом снарядов главного калибра. «Мурманск» получил серьёзные повреждения (Касатонов был вынужден перенести флаг на «Александр Невский»), а Ройял Нэви потерял «Лайона» – англичанам уже на отходе пришлось затопить свой тяжело повреждённый корабль.

Этот бой стал последней артиллерийской дуэлью крейсеров, а на следующую ночь сказало свое слово новое оружие борьбы на море – противокорабельные крылатые ракеты. В ста пятидесяти милях к западу от Лофотенских островов самолёт Ту-16 обнаружил радаром отряд британских кораблей в составе авианосца «Викториес» и двух эсминцев и навёл на него ракетный крейсер «Грозный» и эскадренные миноносцы «Гремящий» и «Дерзкий».

Крейсер выполнил загоризонтную стрельбу по всем правилам. Ракеты, шедшие на большой высоте, управлялись офицерами-операторами «Грозного»: они произвёли селекцию целей, выбрав наиболее важную – авианосец – и подали радиолокационным визирам ракет команду на захват. Ракеты – всего крейсер выпустил их шесть штук – поочерёдно снизились с высоты пяти километров до трёхсот метров и перешли в режим радарного самонаведения.

«Викториес» получил три попадания – общим счётом тысячу двести килограммов взрывчатки – и превратился в пылающую развалину, четвёртая ракета переломила пополам эсминец «Диана». В ракетных установках «Грозного» остались две ракеты со специальными боевыми частями мощностью в двадцать килотонн, но их пуск не потребовался: «Викториес» затонул, повторив судьбу авианосца «Глориес», погибшего в этих же местах двадцать два года назад. Стало ясно, что дальнобойная тяжёлая артиллерия окончательно уступила место ракетам, которые оказались очень опасным оружием для самых крупных кораблей. «Русское помело вымело наш флот» – мрачно пошутил Первый лорд Адмиралтейства, узнав о гибели «Викториес».

****

Авиабаза Аурих не была атакована ракетами – на неё был высажен воздушный десант. Подполковник Эрих Хартманн в последний момент сообразил, почему авиабазу пощадили, и успел взлететь на своём «Сейбре», сопровождаемый начальником штаба, поднявшимся в воздух на втором самолёте. Этот вылет стал последним для немецкого аса, героя Второй и Третьей Мировых войн – вскоре после взлёта командующий 2-м ЦУВО чуть не столкнулся в небе с громадным четырёхмоторным самолётом, с откинутой аппарели которого сыпались вниз парашютисты. Эту картину Хартманн едва успел разглядеть: над аппарелью засверкали вспышки выстрелов двадцатитрёхмиллиметровой пушки, цепочка трассеров перечеркнула «Сейбр» Эриха и разорвала грудь подполковника бундеслюфтваффе.

А капитан Гриссом попал на допрос, который вёл советский полковник на хорошем английском. Баюкая вывихнутую при пленении руку, командир сбитого «баффа» ни в коем случае не хотел подвергнуться физическим методам дознания, и поэтому рассказал всё: и кто он такой, и что они делали в небе над Польшей, и куда сбросили бомбы, и как были сбиты. Он так увлёкся своим чистосердечным признанием, что даже не обратил внимания на польского офицера, присутствовавшего при допросе. А зря – поляки, понёсшие чудовищные потери от натовских атомных бомбардировок, выискивали среди пленных пилотов, имевших отношение к этим налётам.

– Пся крев! – ахнул польский офицер. – Слупск, мой родной город! Ах ты курва мама! Пан полковник, – обратился он к русскому, – отдайте его нам, пше прашем! Пожалуйста!